Об авторе: Анатолий Шалыто, профессор, д.т.н., Университет ИТМО.
В 2019 году я опубликовал текст «Мёртвые и живые», который был посвящён недостаточности культуры у молодых людей разных профессий.
Для того, чтобы напомнить, что я имел в виду, приведу из того текста слова великой оперной певицы Галины Вишневской: «Если у меня и были какие-то увлечения, кроме пения, то они были связаны с искусством. Например, я также очень любила драматический театр и поэтому читала много биографий знаменитых артистов XIX века, которых, конечно, не могла видеть на сцене. Однако я знала их имена, кто они такие, знакомилась с описанием их спектаклей. Это всё меня безумно интересовало, хотя никто не толкал меня на это, и я даже не знаю, почему такой интерес во мне был – видимо, существовал какой-то внутренний артистический зов».
Потом Галина Павловна добавила: «В моём центре оперного пения у многих молодых певцов хорошие голоса. Именно в России их особенно много, но у большинства из них отсутствует как музыкальная, так и общая культура, что очень слышно в пении, а ещё в них нет одержимости искусством и желания добиваться своей цели во что бы то ни стало».
А вот ещё одно её высказывание на эту тему: «Когда я работала над ролью, то заниматься с клавиром было нудно и скучно. Но я очень долго разбирала отдельные музыкальные фразы, и никогда не начинала петь полным голосом, пока не осваивала весь нотный материал, который станет моим. К сожалению, сейчас певцы учат партии с наушниками в самолете, запоминая при этом текст и музыку. Это не работа. Это совсем не работа: запомнить музыку и слова – это только начало «алфавита», а настоящая работа начинается после того, как ты выучил материал».
А вот что под культурой некоторые понимали ещё сравнительно недавно, лет 60 назад: «Мне было стыдно не прочесть Толстого, Достоевского или Гёте, так как иначе за ужином нам бы не о чем было разговаривать». Это сказал человек с говорящей фамилией Скрябин и именем и отчеством – Константин Георгиевич, который стал, как его дед и отец академиком… по биологии. Причем дед с теми же именем и фамилией был Героем социалистического труда и зоологом – занимался гельминтологией. Гельминт – первый, но далеко не последний, представитель фауны в этом тексте.
Теперь ближе к сегодняшнему дню. Со дня упомянутой публикации прошло четыре года, но в обсуждаемом вопросе лучше не стало, и я написал текст «Эффект нажатия кнопки». Вот фрагмент из него: «Народ стал беречь себя уже до какой-то невероятной степени. Поясню на примере. В сети «ВКонтакте» текст можно оформить двумя способами. Первый – как пост, который в ленте через какое-то время почти безвозвратно исчезает из виду. Второй, более гуманный для автора, в виде статьи, которая не только появится на ленте, но и, как и фотографии, сохранится в соответствующей библиотеке, размещённой непосредственно на Вашей странице. Я стал многое из написанного мною оформлять как статьи, однако сразу после этого обратил внимание на то, что статьи «лайкают» реже, чем посты. Наш великий тренер спортивных программистов Андрей Станкевич пояснил мне причину этого: пост можно сразу начинать просматривать, а при оформлении текста в виде статьи её для просмотра необходимо сначала открыть, нажав на виртуальную кнопку «Читать» на автоматически формируемой обложке статьи! Именно нажатие кнопки для многих становится непреодолимой преградой. Раньше у меня из головы не выходил «эффект золотой рыбки», в соответствии с которым якобы средняя концентрация внимания при эксперименте на людях восемь секунд, а на рыбках – девять! Теперь я понимаю и тех, и других». Итак, у нас появился второй представитель фауны…
Прошел ещё год. Лучше не становится. Вот дополнительные материалы на эту тему.
Актёр и режиссер Константин Райкин много лет преподает в театральном вузе. Я хотел начать это предложение со слова «известный», но быстро понял свою ошибку, потому что, начав так, я могу оскорбить людей, которым этот актёр и режиссер не известен. А оскорблять людей даже в такой форме я не люблю, а с некоторых пор и боюсь, так как оскорблённые даже таким – не обидным – образом могут начать «качать права», и к ним могут прислушаться, а потом и услышать…
Так вот этот – возможно, не всем известный – актёр и режиссер недавно сказал следующее: «Многие студенты на занятиях «не вылезают» из телефона. У них не работает воображение, а для того, чтобы его развить, надо, по крайней мере, читать книги, что они делать не хотят, а, возможно, уже и не могут. Они ни в чем не хотят утруждать себя и напрягаться, не всматриваются в жизнь и поэтому часто не могут промоделировать поведение даже людей. И это при том, актёрская профессия – это преодоление. Преподавать в режиме борьбы с привычками молодёжи очень трудно, но меня не покидает оптимизм, так как я понимаю, что новых актёров, в том числе и для моего театра, надо готовить. Поэтому, когда они что-то делают хорошо, я открыто радуюсь и хвалю их. Я всегда помню, что терпение иногда вознаграждается». При этом он отметил, что молодые люди идут учиться не к Райкину, а туда, куда берут…
А вот что говорит он о вымученных, в том числе и им, выпускниках: «Я был на многих постановках «Сирано де Бержерак», но обычно смотреть их не мог, так как было невозможно слушать, как неграмотно произносятся стихотворные тексты. Они накладывают определённые требования, а я слышу слова, часто не понимая смысла произносимой фразы, так как в ней неверно расставлены смысловые ударения».
Давайте с искусством пока закончим и перейдем к преподаванию математики и IT, в которых, как выяснится, проблемы те же.
Этот текст я начинал с того, как училась Вишневская. Теперь о том, как учились два математика – Соломон Михлин и Елена Вентцель. Сначала «говорит» Михлин: «В 1920-х годах студентов у нас было мало, а спецкурсов много, и получалось так, что на занятиях по интегральным уравнениям я был единственным слушателем. Нас учили простым вещам – работать и думать». Два последних слова вряд ли являются мемами сегодня.
Ну, а то, что пишет Вентцель, вообще «не укладывается сегодня в ум»: «Готовясь к экзаменам, не принято было спрашивать, на каком языке написана книга, по которой надо готовиться. Не знаешь языка? Выучи! Усваивая математику, мы попутно изучали французский, немецкий, иногда – английский, реже – итальянский, а профессор Фихтенгольц (автор знаменитого учебника по математическому анализу – ред.) устраивал «практические занятия» по речи».
Ещё одна короткая история, связанная с Венцель, случившаяся значительно позже. Молодого преподавателя на заседании кафедры обвинили в том, что его лекции непонятны студентам, и поэтому у них плохие оценки на экзаменах. Елена Сергеевна стала его утешать: «Не расстраивайтесь. Вы талантливы, ярки, Вам всё легко даётся, и поэтому Вам кажется, что и студенты должны Вас легко понимать…» «Да», – отвечал молодой человек, не поднимая головы, и продолжил: «Ещё Чехов говорил, что давно замечено: чем глупее мужик, тем лучше его понимает лошадь…» Заметим, что здесь в третий раз в этом тексте появляется представитель фауны.
Теперь кое-что о преподавании в IT.
Что я понимаю под культурой молодых айтишников? Ну, хотя бы знание того, кто такой Вирт.
Теперь к подробностям. Сначала «два слова» о подготовке кадров высшей квалификации. Как-то я шёл с моим знакомым IT-профессором с банкета по поводу успешной защиты его аспиранта. Профессор был чуть выпившим и пребывал в чудесном расположении духа. Когда я поинтересовался, чему он так радуется, он ответил: «Как Вы думаете, какие чувства испытывает дрессировщик, когда медведь, для которого не свойственно ездить на велосипеде, поехал?» Не дождавшись моего ответа, собеседник продолжил: «Для защитившего сегодня занятие наукой настолько же противоестественно, как для медведя ездить на велосипеде, а ведь я заставил аспиранта «поехать», и всем присутствующим очень понравилось, как он это сделал». Отмечу, что в этом тексте об образовании, появился четвёртый представитель фауны…
Теперь от этого уже бывшего аспиранта перейду к студентам. Вот что я слышал от преподавателей двух очень престижных инженерных вузов страны. В первом из них студенты-программисты второго курса отказываются слушать дифференциальные уравнения, так как они, в понимании отказывающихся, им не нужны. Во втором вузе начиная со второго курса дело обстоит ещё хуже: студенты вообще отказываются ходить на занятия и требуют ставить им тройки, так как они работают в солидных IT-компаниях и зарабатывают там большие деньги (значительно больше преподавателя), что, по их мнению, свидетельствует о том, что они нужными знаниями по специальности, на которой учатся, уже обладают в полной мере.
К чему это приводит, мне рассказал ещё один IT-профессор, который посетил два подразделения в крупной IT-компании, в каждом из которых работают выпускники одних и тех же известных инженерных вузов, только в первом из них сотрудники пятидесятилетние, а во втором – в лучшем случае тридцатилетние. Выяснилось, что первые – инженеры, умеющие программировать, а вторые – программисты без каких-либо инженерных знаний. Публику помоложе я назвал «питонами» (аллюзия на название модного языка программирования – ред.). Профессор, рассказавший мне эту историю, немного подумал и с таким определением согласился. Питон – пятый представитель фауны, упомянутый в тексте.
Писать же этот текст я начал после фразы другого IT-профессора, который является отличным педагогом, потому что, в частности, не чурается учить любых студентов, в том числе и «профессионально непригодных». Этот термин я впервые услышал от бывшего ректора Высшей школы экономики Ярослава Кузьминова, который к этой категории относил набравших по какому-либо предмету, требующемуся для поступления в вуз, меньше 60 баллов по ЕГЭ. Этот показатель в некоторых вузах привился, и туда при таких баллах не могут быть приняты контрактники и даже олимпиадники, имеющие право на внеконкурсное поступление. Мой собеседник считал, что если студент поступил в вуз, то преподаватель обязан его учить. Однако, как говорится, есть нюанс, который содержался в произнесённой им фразе, на которую я обратил внимание: «Многие из студентов жалуются, что им трудно прочесть одну страницу текста». Естественно, я поинтересовался: «Какого текста?» (может быть, это был Гегель, да ещё на немецком) — и получил однословный ответ: «Любого!» После этого я спросил собеседника не считает ли он таких студентов профессионально непригодными, но ответа не получил. Мне же показалось, что профессор, сам того не осознавая, открыл новый эффект, который можно назвать «эффектом рыбки», но на этот раз не золотой, а простой. Будем считать её шестым представителем фауны.
После этого у меня сложился «пазл» из представителей фауны: гельминта, золотой рыбки, лошади, медведя, питона и просто рыбки. Сейчас расскажу, куда он сложился :-). Для начала отмечу, что мне в жизни крупно повезло, я почти тридцать лет мог преподавать, не сталкиваясь ни с какими представителями «фауны». Это позволило мне написать и опубликовать три издания книги о моих счастливых годах на кафедре «Компьютерные технологии» (КТ) Университета ИТМО. Однако у талантов, с которыми я имел честь иметь дело (в обучении, науке и олимпиадах высшего уровня) и которые могли прочесть и понять сколько угодно страниц даже «про чёрт знает что», были свои проблемы, некоторые из которых, по нашему мнению, можно было решить, пройдя обязательный курс повышения квалификации, если его правильно выбрать. Выбирали мы между «психологией» и «психиатрией», выбирали, выбирали, да так и не выбрали…
Мне показалось, что жизнь последнего из упомянутых IT-профессоров станет ещё лучше, если он очередное повышение квалификации пройдет на кафедре… зоологии. Сначала он от моего предложения несколько опешил, а потом согласился подумать. Если его раздумья приведут к выводу, что повышать квалификацию он пойдет к зоологам, то станет по отношению к студентам ещё более человеколюбивым, особенно по сравнению с теми, кто повышал квалификацию иначе. Человеколюбие же приветствуется всеми, включая руководителей вузов, многие из которых в каждом студенте видят оплот бюджетного финансирования, который ни при каких обстоятельствах нельзя не то что разрушить, но и даже ослабить.
Из изложенного не должно сложиться впечатление, что у нас развивается «фауна», а в других местах, якобы, «флора». Это не так, ввиду того, что в мире наступила, по чьему-то меткому выражению, эпоха «просты и гопоты».
Расскажу кое-что о том, как обстоит дело в рассматриваемом вопросе «там».
«Сегодня дети ничего не знают, не понимают, откуда знания взять, но при этом не думают о том, что будет, если они останутся без электричества. Ураган «Сэнди» в Америке привёл к несколько странным последствиям в этой части: «Электричества до сих пор нет. У нас уже почти разрядились все электронные устройства. Те, кто совсем отчаялся, взялись читать эти штуки, которые называют книгами. Плюс в том, что для этих книг, видимо, не нужны батарейки, но шрифт в них какой-то мелкий, и они кажутся очень длинными. Спасите нас!» Это где-то вычитал не я, а председатель Гильдии словесников России Сергей Волков.
Волков – наш, и поэтому дадим слово другим нашим – жившим или живущим «там».
Все преподаватели должны знать мнение выдающегося математика Станислава Смирнова, что в мире, по его мнению, порядка 100 вузов с очень хорошими преподавателями математики, и почти на порядок меньше вузов с такими же 25-30 студентами-математиками. Такое же мнение у него и относительно преподавателей и студентов в области информатики.
Как было отмечено выше, мне невероятно повезло, что я оказался в одном из этих немногочисленных вузов мира, живущих своей уравновешенной жизнью, а большинству преподавателей мира надо ни на минуту не забывать, с кем они имеют дело – как в администрации вуза, так и на лекциях.
В Великобритании, например, «во многих университетах вместо того, чтобы планомерно готовить курс, по которому человек, например, защищал диссертацию, и совершенствовать его год от года, администрация предлагает ему ежегодно вести по несколько новых курсов, которые он раньше не изучал, и с которыми он знаком так же, как был знаком с предыдущими. Ходит легенда, что такая доля не обошла и великого Стивена Хокинга на каком-то этапе его жизни! Но потом случилась и совсем фатальная вещь – были введены рейтинги университетов, составляемые по оценке… студентов!»
Более того, многие из этих студентов считают, что они не должны сильно напрягаться при учёбе, так как их родители платят за образование не для того, чтобы их детей мучили. Естественно, что ни эти студенты, ни их родители не слышали, что писательница Татьяна Толстая как-то сказала: «Если учиться просто, то либо Вы – очень способный, либо Вас просто ничему не учат», — а не учат, в частности, потому, чтобы не выяснять отношения ни с такими студентами, ни с их родителями.
В качестве примера расскажу историю про моего бывшего изумительного ученика, работающего в Великой Британии, который однажды на какое-то время забыл, с какими студентами имеет дело (он привык к таким, как он и его однокурсники с кафедры КТ в ИТМО), и от всей души рассказал об устройстве памяти компьютера. Он сразу почувствовал неладное: в глазах студентов был ужас, потом они выражали его вербально, а когда после экзамена пошли на преподавателя жаловаться, он испугался и стал срочно модернизировать лекцию на эту тему в сторону резкого упрощения. Интересно, есть ли в их университете кафедра зоологии? Надо будет спросить…
Упомянутая выше Толстая так рассказывала о своем опыте преподавания в американском университете: «Я за сравнительно небольшие деньги, на которые нельзя прожить, учила иностранных студентов креативному письму. Всё бы ничего, если бы не тот факт, что большинство из них в этом вопросе бездарны (я бы здесь вместо этого унижающего людей слова привел бы сравнение с каким-либо представителем фауны – А.Ш.). За шесть лет преподавания только двое (!) были талантливы, и их, действительно, стоило учить, а остальные приходили за кредитами – просто «пописа́ть». При этом ты тратишь свою жизнь и психику на то, что «пачкает» твое творческое начало, которое и без того трудно сохранить, особенно в чужой стране. Ужас состоит в том, что ты обязан читать вал плохих текстов, которые нельзя исправить, и возникает ощущение, что ты сидишь в тюрьме, а в твою камеру для чтения подсовывают некоторую ерунду, и её заставляют читать».
Мне не хотелось бы оказаться ни тюрьме, ни на месте Татьяны Никитичны.
Ну и в заключение. Великий Владимир Набоков, который так нравится Толстой, в 1947 году в романе «Под знаком незаконнорождённых» написал о том, какой он видит цивилизацию в ближайшем будущем. Прошли годы, и это «счастливое» время, можно считать, наступило: «Ну что же, профессор, теперь перед Вами открывается великое будущее. Теперь нам придётся образовывать тёмных, унылых, злых, – но образовывать по-новому. Вы вспомните только, какой ерунде нас учили… Подумайте, миллионы ненужных книг скопилось в библиотеках. И что за книги они печатали! Вы знаете, – Вы не поверите, но мне рассказывал надежный человек, который в одной книжной лавке видел книгу страниц эдак на сто (как много букв там было! – А.Ш.) не меньше, и вся она – про анатомию клопов. А все эти штучки на иностранных языках, которых все равно никто не читает. А сколько ухлопали денег на глупости. Все эти их огромные музеи – одно сплошное надувательство. Хотят, чтобы ты глазел, разинув рот, на камень, который кто-то выкопал у себя в огороде. Поменьше книг – побольше здравого смысла, вот как я говорю. Люди созданы, чтобы жить вместе, чтобы обделывать друг с другом дела, беседовать, петь вместе, встречаться в клубах и в лавках, на перекрестках, – а по воскресениям – в церквях и на стадионах, – а не сидеть в одиночку и думать опасные мысли».
Но великий писатель не был фантастом, и не мог предположить, что придёт время, и встречаясь, многие продолжат писать друг другу сообщения в смартфоне, который стал настолько цивилизационно важным, что стали появляться новые понятия, которых раньше не было. Например, I-finger – палец, который инстинктивно стараются держать в чистоте во время еды, чтобы не пачкать экран смартфона.
Много лет назад моя жена, защищая передо мной молодёжь за недостаток культуры, говорила, что они зато знают и умеют многое другое. Тогда я отвечал: «А за то ли это?» Моё мнение не изменилось и по сей день.
Культуру людей очень трудно, но можно поднять, а вот неожиданно начать развить их мозг, если не делать это с детства, у кого-либо вряд ли получится. Поэтому человечество, похоже, решило пойти другим путём: пусть небольшое число умников создадут для нас интеллект (пусть пока искусственный), а мы продолжим заниматься тем, для чего более приспособлены…
От редакции. См. также: Владимир Парфёнов: «Родившиеся 20 лет назад в большой доле не очень-то мотивированы на профессиональный успех» >>>